Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
…Вы молодец, Володя! Так и продолжайте: хорошо учиться и работать, работать, не покладая рук. Мой Вам совет — читайте больше, читайте классиков — Тургенева, Чехова, Толстого, Бунина, Некрасова и уж конечно Пушкина, Лермонтова. Этих надо знать на память. Художник должен быть образованным человеком. Будьте здоровы.
В 1934 году по указанию Советского правительства группе художников отвели близ города Пески, что по Казанской железной дороге (а если ехать автомобилем — по Рязанской дороге), близко от деревни Коломны, участок земли, поросший лесом. Выбирать место, говорят, приезжал К. Е. Ворошилов, еще кто-то из больших людей, утвердил М. И. Калинин. Годом-двумя позднее организовался дачно-строительный кооператив для художников. Народная власть хотела, чтоб художники жили хорошо, творили больше. Дали денег на постройку.
«Дивная березовая роща, высокие старые сосны и дубы; в мелком осиннике вся земля в ландышах. А какой запах! — вспоминал Комаров. — Поглядел и… Не может быть никакого сомнения — я покупаю этот участок и поселяюсь здесь. Прощай, Москва! С меня хватит городской муки, хватит шума, толкотни, газа, редакций, пятых этажей. Хватит!» Стучали топоры, строились первые дачи. Вскоре вырос поселок Художник. Комаров из Афанасьевского переулка на Арбате, где долгое время находилась его мастерская, перебрался в Пески. Здесь жили Лансере, Лентулов, Куприн, Бакшеев, Горелов, Пименов, скульпторы Шварц, Козловский. Позднее неподалеку поселился режиссер Сергей Герасимов с Тамарой Макаровой; совсем рядом, за легкой деревянной изгородью, — профессор С. С. Туров с семьей. За прошедшие десятилетия многое изменилось, иных уж нет… Появились другие соседи. А он с тех пор безвыездно жил здесь. Накопленных впечатлений хватило бы даже не на одну такую жизнь, как его, и он не испытывал недостатка в выборе сюжетов, тем. Наоборот, они всегда переполняли его голову. В Москве появлялся изредка, лишь когда надо сдавать в издательство или редакцию очередную «продукцию», рисунки, картины. Рассказывают, когда был моложе, транспортом пользоваться не любил. Ну, и здоров был. Из Песков в Москву — 98 километров — ходил пешком; утром пораньше выйдет, к ночи в Москве.
«Когда приехал сюда, мог от станции до поселка пробежать рысью». В мастерской — зиму и лето, тут и спит; утром позавтракает — и за работу, до обеда. После обеда небольшая передышка, вздремнет полчасика и опять. Теперь уже до вечера, пока темнеть не начнет. В душегрейке-безрукавке. И так непрерывно день за днем, год за годом. «Спать — около десяти часов, не позже, сна должно быть достаточно. Встаю, как Онегин: «В седьмом часу вставал он летом и отправлялся налегке к бегущей под горой реке…» и так далее. «Надо крепко держаться, а то как раз сведут». (Сведут раньше времени годы в могилу, лишишься сил?)
«А когда приехали, — продолжает свой рассказ Алексей Никанорович, — были пни и песок. Местные жители говорили: «Что вы стараетесь, здесь ничего не растет». Покупали удобрения, сотни возов навоза, чтобы создать почву. Мужики смеялись: «Что ты, Лексей Никанорыч, разве тут дождешься яблок!» Дождались. В 1939—40 году все померзло, начинали сызнова. Участок понравился из-за домика. Потом пристраивали. Потом привез мастерскую и уже больше в дом не захотел…»
Подвижническая жизнь. В истории известны такие.
Беседовать с ним было одно удовольствие. Мысль ясная, ум живой, гибкий, несмотря на возраст, превосходная память и какая-то удивительная ясность, чистота помыслов, отношения ко всему, что было, есть и будет… Право, эта жизнеспособность, жизнелюбие восхищали: в такие-то годы! Сели за стол, нальет себе стопочку перед принятием пищи (только одну — и баста, хватит; в молодости, говорят, пивал чистый спирт, настоянный на калгане, да что о том вспоминать, было и прошло). Завязалась беседа, расскажет анекдот к месту, какое-то воспоминание из прошлого, слушать любо-дорого. А когда приедет сосед Сергей Сергеевич Туров, и вовсе… Смех, юмор, шутки. Хозяин и тут не уронит своего достоинства. Обаятельный! А каков был смолоду? Женщины сохли небось.
(К слову, поистине удивительна была его семейная жизнь. Трижды женат, на трех сестрах. Сперва, влюбившись, женился на старшей. Прожили вместе довольно долгое время. Заболела, умерла. Женился на второй сестре. Умерла и эта. Взял третью, младшую. С нею и доживал век… Так вот иногда может распорядиться судьба.)
…Мы подолгу сидим за столом, беседуем, не хочется подниматься. Интересно! Когда погода балует, обед в легкой летней веранде; тут же кухня. В застолье участвует весь наличный состав, свои и приезжие, за исключением домоуправительницы тети Шуры. Она и домработница, и главный распорядитель, вечно в хлопотах; на ней весь дом. Пожилая, энергичная, в платочке, с округлым полным лицом. Разговор о всяком-разном.
— Одна курица пропала, не ночевала дома, — докладывает тетя Шура, скрестив руки на груди, что означает: моей вины нет, я ни при чем. Спрашивайте с других.
— Может, села где-нибудь…
— Может. Придет с цыплятами.
Да как и не прийти. Еж — лесной житель — и тот приходит из леса, попьет молока и уходит. Хорошо здесь всем. Всех привечают, обиды никому никакой. Вон — опять здесь…
— Налей ему молока, — командует Шура. Ежу, значит.
У тети Шуры тульский говор: табе (тебе), яму (ему), тады (тогда), шанка (щенка), почтва пришла (понимай — почта, разносчица газет и журналов), а также свое — лисапет (велосипед), манаес (майонез), мардельтерьер (эрдельтерьер)… ну, и т. д. Животных она любит, покровительствует им, но требует порядка во всем.
Тетя Шура живет у Комаровых уже более двадцати лет, родной, близкий человек, но вкус остался такой, какой был привит с детства, всем говорит «ты», кричит, командует. Воюет с Сильвой, борзой: та уходит из вольеры. Перемахнет через загородку (что ей стоит), потом приходит.
— Как придет, у сарае запрем. Пусть сидит, как у темнице.
Ну, у темнице так у темнице, хотя все знают, что это лишь слова, никакой темницы у Комаровых быть не может.
Косматый Мурзик, как всегда, не отходит от хозяина, смотрит на него влюбленными глазами. От ворот донесся автомобильный гудок — с лаем кинулся туда, проверить, кто пожаловал. Мурзик вообще любота: приехала Таня, комаровская падчерица, устроил истерику любви.
Сколько здесь собак, я уж и не знаю; да, наверное, и сами хозяева затрудняются сказать
